Зачем я появился на свет?

Вопрос здесь задан в негативном контексте. Задающий мысленно смотрит на себя и не может понять, зачем такое никчёмное существо, каким он себе кажется, продолжает "небо коптить". Человек совершенно искренне свою никчёмность обосновывает: и того он не умеет, и этого не знает, и в жизни-то ничего он не добился, и никто его не уважает, а те, которые уважают, только вид делают.

Сразу бросается в глаза категоричность: "ничего", "никто", "никогда". У нас в сознании, где мы — полновластные хозяева, она ещё как-то может существовать, да и то на "специально огороженной территории", "в тепличных условиях", будучи защищённой от неудобных вопросов, ответы на которые в два счёта покажут её несостоятельность, ведь окружающее, оно — всё из полутонов, категоричности в нём места нет. Получается искажение действительности, самообман.

Но какой смысл обманывать себя, если получающаяся картинка заставляет страдать? Помотрим, что категоричность обслуживает и чьим следствием является. Очевидно, существуют некие стандарты, которые высоки до потери связи с реальностью, однако их носителя эта потеря почему-то не смущает. "Практика" для него тут не является "критерием истинности". Критерием истиннности работает другое. Вера.

Дело в том, что слова "Не сотвори себе кумира" пронесли свою актуальность сквозь тысячелетия. Конечно, сейчас довольно сложно отыскать тех, кто в прямом смысле мастерит себе богов из подручных материалов, да и, в конце коцов, это не все умеют. Зато собственным воображением все мы пользуемся, наверное, с рождения. И вот там в воображении, в сознании этот "кумир", этот бог и живёт. И это злой бог. Он ненавидт своего служителя, мечтает его уничтожить и по мере возможности в этом преуспевает.

Хорошо, что его возможности довольно скромные, иначе бы служителя уже не было. Но тот считает иначе, веря, что когда-то сам станет этим богом, исполняя его требования, соответствуя тем самым стандартам. Станет для того, чтобы наконец обрести "право на принятие", "право на жизнь", "гармонию с собой", "стабильную высокую самооценку" (это всё одно и то же) — и начать жить. Что тут могут значить какие-то страдания!

Служитель не верит, что право на принятие, уважение, любовь есть у него просто так, и он "ломится в открытую дверь", как его всю жизнь и учили. Единственное "хорошее", что в нём, может быть, присутствует — это знание о том, "как надо", и вера в то, что только так и "надо". При попытках облегчить себе состояние он всякий раз сталкивается с необходимостью практически совершить богоубийство, от которой в испуге бежит. Но все пути бегства ведут в объятия внутреннего идола. И с каждой попыткой разрешить задачу привычным способом ответ "Незачем" на вопрос в заголовке статьи приобретает всё большую очевидность...